> 2. Приблизительно во второй
половине II-го века мы находим в местных
церквах, если не во всех, то в большинстве, епископов, как лиц, имеющих
отличное от пресвитеров служение. Если к епископам
по-прежнему еще применяется наименование пресвитеров, то последние
больше не именуются епископами, как это было в апостолъское время.
Епископ имеется только один в местной церкви. Если мы обратимся
к истории Церкви вообще, то мы не найдем в ней никаких резких
перемен ни в какой области церковной жизни, а особенно в той, которая
относится к церковному устройству. Если такого рода перемены
навязывались церковной жизни, то они обычно сопровождались ожесточенной
борьбой. Всякого рода изменения в церковной жизни происходят медленно
и для обычного сознания незаметно. В этом процессе изменения могут быть
очень существенными, но они обязательно в своей начальной
точке имеют основания в прошлом. Нового "ex abrupto"*
ничего не создавалось
в Церкви, и всякое новшество искало себе основание в прежней традиции.
Если мы во второй половине II-го века констатируем в местных
церквах единоличный епископат, то мы должны поставить вопрос, каким
образом он мог быть создан и каким образом он мог быть принят и стать
основою церковного устройства, если его раньше совсем не существовало.
Это была бы небывалая революция в церковной жизни. Если
она действителъно имела бы место в истории церкви, то несомненно до нас
дошли бы свидетельства борьбы, которой сопровождается всякая
революция. Этого нет, если не считать слабых намеков на соперничество
епископов и пророков, причем новшество было не на стороне
епископов, а на стороне пророков. Мы не находим следов борьбы
пресвитеров с епископами, если опять же не считать некоторого
противодействия первых вторым в Александрии, и, кажется, только в ней
одной. Поэтому мы должны признать, что епископат, который
мы находим во II-м веке, имел свое ядро в предыдущей эпохе, т. е.
в апостольское время. Где и в чём мы должны искать
это ядро? > Новозаветные пресвитеры-епископы не были
ни епископами, ни пресвитерами, а были епископами-пресвитерами
и только ими. Как ни важно выяснить их положение в первоначальных
местных церквах, еще важнее выяснить, как они возникли
в них. Традиционно-школьное учение, что трехстепенная иерархия
установлена Христом, есть догматическое утверждение, возникшее на основе
богословской
спекуляции, и не имеет соприкосновения с исторической тканью церковной
жизни. В этом оно и не нуждается. Оно не может быть
исторически доказано. Более правильно, как делают это некоторые
католические богословы, говорить, что церковная иерархия является
божественным
установлением. Это более правильно, т. к. это утверждение нельзя
исторически опровергнуть, даже если его нельзя исторически доказать. Тем
не менее, эта богословская аксиома не снимает вопроса, когда
актуализировалась церковная иерархия. И одна, и другая аксиома могут
быть
правильны, если их понимать экклезиологически, но как раз современная
богословская мысль окончательно отделила большинство проблем
от экклезиологии.
Поэтому вопрос, как возникало служение пресвитеров-епископов, остается
вопросом без ответа. > Безрезультатными остаются попытки
объяснить возникновение служения пресвитеров-епископов заимствованием иудейских или языческих институтов(3).
Первоначальное христианство обладало такой творческой силою, что
оно могло создать
в себе то, в чём оно нуждалось. Конечно, можно пытаться разложить
христианство, как сложное химическое тело, на его составные
элементы, но такого рода анализ ничего не дает для понимания
христианства, т. к. ничего от него не оставляет. Всякого рода аналогии
между христианством и тем, что мы находим в языческом и иудейском мире,
всегда почти сомнительны. Большею частью эти аналогии
основываются на данных из христианской эпохи. Если даже в некоторых
случаях можно с некоторою уверенностью утверждать, что то, что
мы находим в христианскую эпоху, уже существовало в дохристианскую,
то мы почти никогда не уверены, в какой форме
и в каком содержании оно существовало в это время. Если признать факт
влияния древнего нехристианского мира на христианский,
то надо признать и обратный факт, т. к. осмос никогда не бывает
одностронним. При неуверенности во времени появления
ряда памятников, которыми мы пользуемся, всегда остается сомнение, кто
у кого что заимствовал. Христианство нашло себя
в иудейско-эллинском мире, к которому оно невольно приспособлялось.
Несомненно, этот мир оказывал некоторое влияние на христианскую мысль,
но это влияние было внешним, а не внутренним, а главное оно не было
настолько значительно, чтобы им можно было объяснять форму
и содержание христианства. Это верно и в отношении церковного
устройства. Конечно, если само понятие Церкви есть явление вторичное,
то тогда и церковное устройство является результатом взаимодействия
разных факторов, не имеющих основания в учении Христа(4).
Сейчас для нас эта точка зрения в своем обнаженном виде совершенно
неприемлема, но в скрытой и смягченной форме она продолжает определять
ход наших исследований. Церковь не только не вторичное явление
по отношению ко Христу, но она даже не первичное явление. Кто говорит
"Церковь", тот говорит "Христос",
и кто говорит "Христос", тот говорит "Церковь". Поэтому
вне экклезиологического подхода не может быть понимания
Христа, а следовательно, и понимания христианства во всей его полноте.
Мы не можем рассматривать ни одну сторону жизни
христианства вне Церкви, т. к. вне Церкви никакого проявления
христианства не существовало. Форма жизни первоначального христианства,
как
она выступает для нас из тех немногих сведений, которыми мы обладаем,
всецело обусловлена понятием Церкви. Нет ни малейшего сомнения,
что термины "пресвитер" и "епископ" заимствованы были христианами
из современного им мира, но факт заимствования терминов
не означает, что были заимствованы и соответствующие институты, которые
определялись этими терминами. Мы знаем, что в апостольское
время уже существовали среди христиан лица, которые обозначались
терминами "пресвитеры-епископы" или даже "епископы
и пресвитеры", но никакое исследование самих терминов не может выяснить
место, которое эти лица занимали в христианской жизни того
времени. Эти лица существовали в местных церквах и для местных церквей,
а потому определить место, которое они занимали
и функции, которые они выполняли для местных церквей можно только
изнутри самой Церкви. Это не означает вводить произвольно какого бы
ни было рода априорные понятия или богословские постулаты,
несуществующие в то время, но это означает находиться на той почве,
из которой они выросли и развились. Мы имеем полное право восполнить
недостаточность наших исторических сведений тем, что дает нам
понятие Церкви. От этого историческая ценность и историческая
объективность наших исследований в области первоначального христианства
нисколько не уменьшится, т. к. сама Церковь есть исторический факт.
> (1) На это указывают слова, которые
служат связью между письмами к семи церквам и видением: "после сего я взглянул, и вот, дверь отверста на небе... и я тотчас
был в духе" (ст. 1-2). Дверь на небо была дверью в Евхаристическое собрание. "И я тотчас был в духе...". Как
это видение, так и видение, описанное в первой главе, имело место на Евхаристическом собрании: "Я был в духе
в день воскресный (en th kuriakh hmerv )
и слышал позади себя громкий голос..." (1,10). Когда появляется
учение о небесной церкви, следы которого уже находятся в Апокалипсисе,
то земная церковь рассматривается, как икона небесной церкви
(Климент Александрийский, "Строматы", IV,8). > (2)
В нашем распоряжении имеется стенографический официальный отчет изъятия
церковных ценностей во время гонения Диоклециана
из церкви в Цирте (современнаа Константина в Алжире). Сухая
стенографическая запись римского чиновника, обязанного присутствовать
при изъятии ценностей и книг, по своему трагизму превосходит
все благочестивые романы. Церковь помещалась в частном доме,
приспособленном для христианских собраний. Извещенный о предстоящем
обыске, епископ со своим клиром собрался в церковном помещении. Когда
началась передача церковной утвари, весь клир занял свои обычные места:
епископ на своем троне, по обеим сторонам его пресвитеры на своих
седалищах, а рядом с епископом с одной и другой стороны стали диаконы.
Протокол датирован 19 мая 303 г., но мы имеем полное
право считать, что этот порядок размещения епископа, пресвитеров
и диаконов существовал с самого начала, т. к. он вытекал, как мы увидим,
из Евхаристического собрания (Ср. G. Dix, "The Shape of the liturgy", р.
24). * Внезапно, без подготовки (лат.) — <Прим. редактора в издании Киев: Quo vadis, 2010>. > (3) Ср. Н. Lietzmann, "Histoire de l'Eglise ancienne.
Les commencements". Paris 1950, р. 153-154. > (4) См. А. Loisy, "L'Evangile et l'Eglise", 1902, р, 111: "Jesus а annonce le Royaume de Dieu
et с'est l'Eglise qui est venue". [«Иисус провозвестил Царство Божие, а пришла Церковь» (фр.). — Прим. редактора в издании Киев: Quo vadis,
2010.]
|