> 1.

> Христианство есть миссия. Оно призвано нести всему миру, всей твари, благовестие о Христе; и всем верующим, а не только профессиональным «миссионерам», дано и заповедано быть в «мире сем прелюбодейном и грешном» ? свидетелями победы Христовой над грехом и смертью.

> Всё это всем известно, всё это было сказано тысячу раз и повторяется и поныне. И если, в заключение, мы снова возвращаемся к этой теме, то потому, что живем мы в эпоху глубочайшего кризиса миссии, если не распада ее. Каковы бы ни были успехи христианской миссии в прошлом: крещение целых народов, создание великой христианской культуры, озарение человеческой жизни идеалом святости, сегодня мы должны честно признать двойную неудачу, двойное поражение: с одной стороны. Церковь не сумела одержать никакой существенной победы над другими мировыми религиями, явить им и донести до них Христа. А с другой, ей не удалось преодолеть хоть сколько-нибудь ощутимым образом победного распространения секуляризма внутри нашей, совсем еще недавно называвшей себя христианской, культуры.

> Что же касается других религий, то христианство в известном смысле, превратилось в одну из них, и давно прошли те времена, когда оно считало их обреченными на исчезновение перед лицом самоочевидного превосходства христианской веры. Религии эти не только не исчезли, но, напротив, обнаруживают замечательную жизнеспособность и с огромным успехом миссионерствуют внутри самого христианского мира.

> В том же, что касается «секуляризма», то наиболее убедительным доказательством нашего поражения им является то разделение, что вносит он в само христианство, в Церковь. Здесь яростное отвержение его консерваторами всех оттенков сталкивается с восторженным и безоговорочным приятием его ? богословами, интеллектуалами, иерархией и т. д., с призывом к христианам радикально пересмотреть свое «свидетельство».

> Если, однако, читатель ждал от этой книги еще одного «рецепта» возрождения миссии, еще одного «миссиологического» трактата, то их он в ней не нашел. И он вправе спросить ? почему, пообещав в заглавии («За жизнь мира» разбор «проблемы» Церкви и мира, автор ? на протяжении всей книги ? говорит о таинствах и обрядах, о литургическом времени и праздниках, и, в сущности, нигде не говорит о миссии, о стратегиях и тактике «завоевания мира» христианством. Ответ на этот вопрос и составляет заключительное исповедание автора.

> 2.

> Я глубочайшим образом убежден, что все разговоры о миссии, а, это значит, о Церкви и ее отношении к миру, окажутся праздными, и не только праздными, но и вредными, до тех пор, пока не примем мы, христиане, христианского откровения о мире. А это откровение дано и дается нам, как раз, в той литургии, краткому, и по необходимости, поверхностному объяснению которой посвящена эта книга. Я отлично знаю, что за две тысячи лет смысл этой литургии часто затемнялся и сужался, терял в сознании верующих свою отнесенность, к миру свою эпифаническую силу. Однако, ни затемнения, ни сужения ? не непоправимы, особенно в нашем православном литургическом предании, сохранившем в целости изначальную структуру свою и дух. Единственное настоящее горе наше ? это разрыв между этим литургическим откровением мира, между богослужением и «богословием», то есть попытками систематического определения и объяснения христианской веры. Но и это горе, повторяю, не непоправимо. Ибо пока совершает Церковь свою «литургию», свое дело, пока ежедневно, и часто в полупустых храмах, возносит священник к небу смиренные дары хлеба и вина, возносит и приносит их «за всех и за вся», за весь мир, за все творения и всё соединяет во Христе, Господе и Спасителе мира, всё относит к грядущему Царству, совершается и исполняется в мире то свидетельство о мире, без которого нам решительно нечего возвестить ему и некуда звать.

> Ибо христианство ? не система «идей» и, уж во всяком случае, не идеология. Оно есть опыт и свидетельство об этом опыте, непрестанно подаваемом Церковью. Этот опыт ? «о том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни (ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам), о том, что мы видели и слышали, возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с нами; а наше общение ? с Отцом, и Сыном Его, Иисусом Христом. И сие пишем вам, чтобы радость ваша была совершенна...» (1Ин. 1,1?4).

> Видение. Свидетельство. Радость. В отношении мира опыт этот есть опыт тройного, лучше сказать ? триединого, откровения о нём, дарованного нам Христом. Этот опыт мира, как творения Божьего, даже в падении своем несущего на себе отпечаток Божественного своего происхождения, Божественного «добра зело». Это, во-вторых, опыт мира ? отпадшего от Бога, во зле лежащего и подчинившего себя греху и смерти. И это, в третьих, опыт мира ? искупленного, возрожденного и спасенного Христом. Об этом опыте ? во всей его полноте ? и свидетельствует, им и живет Церковь. И этот опыт, только он, составляет основу и двигатель ее миссии в мире.

> И именно в том и заключена причина кризиса христианской миссии, о котором мы говорили выше, что триединый опыт этот распался внутри самого христианства. Ибо распад этот состоит, и первую очередь, в редукции, как видения, так и свидетельства к одной из составных частей целостного опыта за исключением остальных. В наши дни редукции эти особенно сильны и, потому, особенно зловредны... Мироотрицание и мироутверждение, апокалиптика и прогресс, духовность и рационализм, мистика и наука, всё это сосуществует во взаимном отрицании и обличениях, и никогда, кажется, не было христианское видение мира столь раздробленным и частичным как и наши дни.

> 3.

> Единственной целью этой книги ? было показать, что выбор между всеми этими редукциями христианского видения мира не только недостаточен, но в сущности своей есть ложный тупик «ибо определен ложным пониманием мира и его жизни». Мы твердо уверены, что источник и начало христианского свидетельства, и, следовательно, миссии ? в восхождении Церкви во Христе в радость будущего века, в причастии ее к полноте откровения Божьего. Только когда, повелением Церкви, мы возвращаемся из света и радости Христова присутствия ? только тогда мир становится полем подлинного христианского делания... Только тогда, когда ? «видевши свет истинный и приняв Духа Небесного» ? мы, посылаемые в мир, мы видим его сущность и признание... Христианская миссия всегда, во всякий момент начинается снова.

> Что же должен я делать? Каким образом исполнить слова, обращенные ко мне: «вы же свидетели сему»!? В чём мое участие в миссии Церкви? На вопросы эти не существует ответов в виде практических «рецептов». Ибо каждому человеку дал Бог ? особые дары, особое призвание, особое дело, и дар этот есть тайна. Можно провести всю жизнь в пустыне и сделать больше для «миссии» Церкви, чем сделал человек, «специализировавшийся» на миссии. Всё это зависит от многих причин и обстоятельств. Но, в первую очередь, превыше всего, это зависит от нашего собственного опыта той новой жизни, причастниками которой мы стали в Церкви. Церковь есть таинство Царства не потому, что она располагает божественно установленными «средствами освящения», называемыми таинствами, а потому, она есть данная человеку в «мире сем» возможность видеть мир будущего века, видеть и иметь опыт его во Христе. Только тогда, когда во тьме «мира сего» мы различаем, что Христос уже наполнил всё собою, только тогда всё раскрывается нам исполненное смысла: