> Жизнь Симоны Вейль пылала, как яркое пламя свечи, пока она не умерла в возрасте тридцати трех лет. Будучи французской интеллектуалкой, она предпочла работать на фермах и на фабриках для того, чтобы слиться с рабочим классом. Когда гитлеровская армия вступила во Францию, она бежала и присоединилась к организации «Свободные французы в Лондоне». Там она и умерла от туберкулеза, осложненного истощением, так как отказывалась есть больше, чем составлял рацион ее соотечественников, страдающих от нацистской оккупации. В качестве единственного наследства эта еврейка, последовательница Христа, оставила в разрозненных заметках и дневниках подробное описание своего паломничества к Богу.

> Вейль пришла к выводу, что Вселенной управляют две великих силы: сила притяжения и сила благодати. Сила притяжения заставляет одно тело притягивать другие тела так, что тело постоянно увеличивается в размерах, вбирая в себя всё больше и больше частиц Вселенной. Нечто, похожее на эту силу, действует внутри человека. Мы тоже хотим расти, приобретать, увеличивать свою значимость. В конце концов, желание «быть как боги» заставило взбунтоваться Адама и Еву.

> «В области эмоций, ? заключила Вейль, ? мы, люди, подчиняемся законам, подобным законам Ньютона. Все естественные движения души контролируются законами, аналогичными законам физического притяжения. Только благодать представляет собой исключение. Большинство из нас остаются пойманными в поле притяжения любви к себе самому, и так мы заполняем все трещины, через которые могла бы проникнуть благодать».

> Почти в то же самое время, когда писала Вейль, другой человек, бежавший от нацистов, Карл Барт, заметил, что дар прощения, благодати, преподнесенный нам Иисусом, был для него более удивительным, чем чудеса Иисуса. Чудеса нарушали физические законы Вселенной; прощение нарушало законы морали: «Начало добра постигается среди зла... Простота и непостижимость благодати ? кто измерит их?»

> Действительно, кто измерит их? Я просто прошелся по периметру благодати, как человек обходит вокруг собора, слишком большого и величественного, чтобы охватить его одним взглядом. Начав с вопросов: «Что удивительного в благодати Божией? и «Почему христиане не проявляют больше благодати?», я теперь заканчиваю свои размышления тоже вопросом: «Как выглядит исполненный благодати христианин?» Я бы, наверное, сформулировал этот вопрос иначе: «Как смотрит на мир исполненный благодати христианин?» Христианская жизнь, как мне кажется, основана не на нравственности или каких-то правилах, а на новом видении мира. Я стараюсь избежать силы духовного «тяготения», когда начинаю смотреть на самого себя, как на грешника, который не может порадовать Бога никаким самосовершенствованием или расширением своего внутреннего мира. Только тогда я могу обратиться к Богу за помощью извне ? за благодатью ? и к своему удивлению я обнаруживаю, что Святой Дух любит меня, несмотря на все мои недостатки. Я снова избегаю воздействия силы притяжения, когда осознаю, что мои соседи также грешники, которых любит Бог. Исполненный благодати христианин ? это человек, который смотрит на мир через «особые стекла благодати».

> Один мой знакомый пастор во время своего ежедневного чтения Библии изучал текст из седьмой главы Евангелия от Матфея, в котором Иисус достаточно жестко сказал: «Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! Не от Твоего ли имени мы пророчествовали? И не Твоим ли именем бесов изгоняли? И не Твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда Я объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие».

> Фраза «Я никогда не знал вас» бросалась в глаза. Характерно, что Иисус не сказал: «Вы никогда не знали Меня» или «Вы никогда не знали Отца». Моего друга поразило, что одна из наших основных задач, возможно, самая главная наша задача заключается в том, чтобы Бог узнал нас. Добрых дел недостаточно ? «Не от Твоего ли имени мы пророчествовали?» Любые отношения с Богом могут базироваться только на том, что человек целиком и полностью раскрывается перед Богом. Надев маску, вы ничего не добьетесь.

> «Мы не сможем найти Его до тех пор, пока не узнаем, что Он в нас нуждается», ? писал Томас Мёртон. Людям, выросшим в строгой церковной традиции, осознание этого факта дается нелегко. Церковь, в которую я ходил, склонялась в сторону перфекционизма, тем самым, искушая всех нас последовать примеру Анании и Сапфиры, представив в ложном свете свою духовность. По воскресеньям умытые и причесанные супруги со своими детьми вылезали из своих автомобилей, сияя улыбками, несмотря на то, что, как выяснялось позднее, они жестоко ссорились друг с другом всю неделю.

> Когда я был маленьким, образцы моего лучшего поведения являл по утрам в воскресенье, специально наряжаясь для того, чтобы Бог и те христиане, которые меня окружали, видели это. Мне никогда не приходило в голову, что церковь была тем местом, где можно было быть самим собой. Однако сейчас, когда я смотрю на мир через особые стекла благодати, я понимаю, что несовершенство ? это лишь предварительное условие появления благодати. Свет проникает внутрь только через разломы и трещины.

> Моя гордость всё еще искушает меня демонстрировать всё, на что я способен, бороться за улучшение внешнего. «Легко осознать, ? пишет К. С. Льюис, ? но практически невозможно жить с осознанием того обстоятельства, что все мы лишь зеркала, блеск которых, если мы блестим, целиком и полностью происходит от сияния солнца, которое на нас светит. Обладаем ли мы в действительности хотя бы небольшим ? сколь угодно небольшим ? природным свечением? Не можем же мы быть всецело марионетками». Далее он пишет: «Благодать приходит на место полного, по-детски наивного и желанного признания нашей необходимости, радости, которую мы получаем от полного доверия. Мы становимся «веселыми нищими».

> Мы, марионетки, мы, веселые нищие, приносим Богу славу тем, что целиком и полностью доверяем ему. Наши раны и недостатки и есть те трещины, сквозь которые может проникнуть благодать. Наша человеческое предназначение на Земле в том, чтобы быть несовершенными, уязвимыми, слабыми и смертными, и только принимая эту судьбу, мы можем избежать силы притяжения и обрести благодать. Только так мы можем приблизиться к Богу.

> Необычно то, что Бог ближе к грешникам, чем к «святым». (Под «святыми» я понимаю людей, которые прославились своим благочестием. Настоящие святые никогда не забывают о том, что они грешны). Как объяснил один докладчик, делавший сообщение на тему духовности: «Бог в небесах держит каждого человека на веревке. Когда вы грешите, вы перерезаете эту веревку. Потом Бог снова привязывает ее, делая при этом узел, тем самым вы приближаетесь к нему. Снова и снова ваши грехи обрывают веревку, и с каждым новым узлом Бог подтягивает вас всё ближе и ближе».

> Однажды я взглянул на себя иначе, и на церковь я тоже стал смотреть как на сообщество людей, жаждущих благодати. Как алкоголикам, вставшим на путь выздоровления, нам всем присуща слабость, которую мы осознаем. Притяжение искушает нас поверить в то, что оно может стать нашим собственным. Благодать исправляет эту ошибку.

> Я в очередной раз вспоминаю слова проститутки, которые она сказала о церкви, и которые я приводил в начале этой книги: «Церковь! ? сказала проститутка, ? что бы это дало мне? Я и так считала себя порочной женщиной. Они бы только заставили меня мучиться еще больше». С теологической точки зрения, церковь должна стать прибежищем для тех людей, которые ужасного мнения о самих себе. Это наш входной билет. Богу нужны смиренные люди (обычно это униженные люди), для того чтобы завершить свою работу. Если что-то заставляет нас чувствовать свое превосходство над другими людьми, искушает нас идеей превосходства, это земное притяжение, а не благодать.

> Читатели Евангелия поражаются тому, с какой легкостью Иисус общается с грешниками и отбросами общества. Проведя достаточно времени среди грешников и среди так называемых «святых», я догадываюсь, почему Иисус уделял столько времени вышеупомянутой группе людей. Я думаю, что ему нравилось их общество. Поскольку грешники были честны с самими собой, ничего из себя не разыгрывали, Иисус мог с ними общаться. Напротив, «святые» важничали, судили Его поступки и искали, как поймать Его в ловушку нравственности. В конечном итоге, именно святые, а не грешники, схватили Иисуса.

> Вспомните историю, рассказывающую, как Иисус обедал в доме Симона Фарисея, где женщина, не слишком отличавшаяся от проститутки в Чикаго, натерла Иисуса маслами и вызывающе вытерла Ему ноги своими волосами. Это вызвало осуждение Симона. Такая женщина не должна была даже входить в его дом! Но вот, что ответил ему Иисус в этой накалившейся обстановке: «И, обратившись к женщине, сказал Симону: видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом Твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла; ты целования Мне не дал, а она, с тех пор, как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги; ты головы Мне маслом не помазал, а она миром помазала Мне ноги. А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит».

> Почему же получается так, спрашиваю я себя, что церковь скорее поступает в духе Симона Фарисея, нежели прощенной женщины? Почему я сам часто поступаю так?

> Один роман, опубликованный в прошлом веке, «Проклятие Тирона осторожного», дал мне четкое представление о том, какой должна быть церковь. Скептически настроенный доктор, обращаясь к пастору фундаменталистской церкви и католическому священнику, сказал: «Вы, разумеется, можете возразить против того, что я сейчас скажу. Я со стороны оцениваю вас всех достаточно объективно, но мне кажется логичным, что церковь должна существовать для тех, кто нуждается в ее помощи, а не для тех, кто уже в силу своей профессии так добродетелен, что сам помогает церкви». Потом этот скептически настроенный человек описал церковь как место, в котором благодать заперта, как в ловушке. «Одни люди приходят туда ежедневно, другие ? раз в год, третьи, возможно, ни разу не появляются там с момента их крещения и до их похорон. Но у них всех есть на это право, у профессионального грабителя такое же, как у святого, ничем не запятнавшего свое имя. Нужно только оговориться, что они не должны приходить в церковь, притворяясь...»